Танец отражений. Память - Страница 115

115

Он разочарованно вздохнул и откинулся на подушки.

— Но существует возможность ускорить процесс, — добавила она.

Он снова стремительно сел:

— Какая? Гри!

— Существует препарат, который называется суперпентотал. Одна из его производных применяется как успокоительное при душевных расстройствах, но в основном его используют как средство для допросов. Называть его «сывороткой истины» неверно, но непосвященные настаивают на таком наименовании…

— Я… знаю спертотал.

Он нахмурился. С суперпентоталом связано что-то важное. Что именно?

— Он действует очень расслабляюще, а иногда у пациентов после криооживления включает механизмы воспоминаний.

— А!

— Но он вполне может поставить в неловкое положение. Под его воздействием люди охотно говорят все, даже самое потаенное, даже очень личное. Врачебная этика требует, чтобы я тебя предупредила. А еще у некоторых к этому препарату аллергия.

— А где… вас научили… чебной этике? — с любопытством спросил он.

Как ни странно, она поморщилась, а потом, пристально глядя на него, сказала:

— На Эскобаре.

— А мы сейчас?

— Пока мне не хотелось бы говорить.

— Как это может портить мою память? — возмутился он.

— Наверное, я уже скоро смогу сказать, — успокоила она. — Совсем скоро.

Он стиснул зубы и глухо застонал.

Вербена вытащила из кармана небольшую белую наклейку.

— Протяни руку. — Она приложила наклейку к сгибу его локтя, объяснив, что это проверка на аллергию.

— Судя по тому, что мне известно о твоей работе, у тебя высокий шанс иметь аллергию. Искусственно вызванную.

Отклеив нашлепку, она пристально посмотрела на его руку. Там появилось розовое пятнышко, и она нахмурилась, с подозрением спросив:

— Зудит?

— Нет, — соврал он, сжимая вторую руку в кулак, чтобы не начать чесаться. Препарат, который вернет память! Ему он просто необходим. «Побледнее, чтоб тебя!» — мысленно приказал он розовому пятнышку.

— Кажется, у тебя наблюдается повышенная чувствительность.

— Ну, пжалуссста!

Она с сомнением покачала головой.

— Ну, ладно… Что нам терять? Сейчас вернусь.

Очень скоро она принесла два инъектора и положила на столик у кровати.

— Это — суперпентотал, а это — нейтрализатор. Сразу же скажи, если вдруг почувствуешь себя как-то странно, может быть, появится зуд или трудно станет дышать или глотать, или язык начнет отниматься.

— Уже тнялся, — пробурчал он. — Ткуда смогу знать?

— Сможешь. А теперь просто ляг и расслабься. Скоро будешь вроде в полусне: тебе покажется, что ты паришь в воздухе. Считай обратно с десяти. Ну, начали.

— Десс… Вять… восьми… Семь. Шесть. Пять, тыре, три-два-дин. — Никакого полусна: он напряжен, нервничает и расстроен. — Это тот прат?

Его пальцы сами забарабанили по столику. Звук неестественно громкий. Все предметы в комнате видятся слишком резко, слишком четко. Лицо Вербены — незнакомое и жуткое — какая-то белая маска. И эта маска угрожающе придвигается.

— Твое имя? — прошипела она.

— Я… я… йа-йа… — Язык не слушался.

— Странно, — пробормотала маска. — Давление у тебя должно бы снижаться, а не повышаться.

И тут он вспомнил, что такое важное связано с суперпентоталом.

— Спертотал меня ждает… — Она покачала головой, показывая, что не понимает. — …Збуждает… — заставил он повторить свой непослушный язык. Ему хотелось говорить. Тысячи слов рвались наружу, подталкиваемые нервным возбуждением. — Та-та-та!!!

— Это необычно. — Она хмуро посмотрела на инъекторы, которые все еще держала в руке.

— А то. — Лицо Вербены стало хорошеньким, кукольным. Сердце у него колотилось. Стены колыхались, словно он находился под водой. Огромным усилием воли он попробовал заставить себя расслабиться. Ему необходимо расслабиться!

— Ты что-нибудь вспомнил?

Ее темные глаза как озера, влажные и прекрасные. Ему хотелось окунуться в ее глаза, хотелось сделать ее счастливой, танцевать с ней, нагой, под звездами… Его бормотание вдруг вылилось в поэзию… в некотором роде. На самом деле это был крайне непристойный стишок, в котором обыгрывался очевидный символизм п-в-туннелей и скачковых кораблей. К счастью, выговорился стишок очень невнятно.

К его облегчению, она улыбнулась. Но с этим было связано и что-то совсем не смешное…

— Гда я прошлый раз его чтал, хто-то теня трашно збил. Тоже был под спертоталом.

Все ее прекрасное стройное тело вдруг напряглось.

— Тебе уже вводили суперпентотал? А что еще ты помнишь об этом?

— Его звали Гален. Лился на мнея. Не знаю чему. — Он вспомнил, как над ним колыхалось багровеющее лицо, источавшее смертельную ненависть. Как на него сыпались удары. Он поискал воспоминания о страхе и обнаружил, что страх почему-то был связан с жалостью. — Не пнимаю.

— А о чем еще он тебя спрашивал?

— Нпомню. Сказал ему еще стих.

— Ты читал ему стихи под суперпентоталом?

— Нсколько часов. Чертовски злил.

— Ты не поддался допросу под суперпентоталом! Потрясающе. Ну, тогда давай поговорим о поэзии. Но ты помнишь Сера Галена. Ага!

— Гален кладывается? — Он встревоженно наклонил голову. Ну конечно, Сер! — Имя было важно — она его узнала. — Скажи мне!

— Я… не уверена. Каждый раз, когда мне кажется, что я сделала шаг вперед, мы уходим на два в сторону и один назад.

— Хотел бы пройтись с тобой, — признался он и с ужасом услышал, как описывает, коротко и грубо, что еще хотел бы с ней сделать. — А! А! Извините, миледи.

115