Танец отражений. Память - Страница 80

Марк с трудом поспевал за ним.

— Никто, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не станет иметь никаких отношений с Барраяром. Они сбегут отсюда. Подальше.

Граф ухмыльнулся:

— Боюсь, ты слишком много разговаривал с Корделией.

— Да, ну… Она тут единственная со мной разговаривала.

Он догнал графа, который замедлил шаги.

Граф болезненно поморщился:

— Это правда. — Он зашагал вверх по крутой каменистой тропе. — Мне очень жаль. — Пройдя еще несколько шагов, он добавил: — Интересно, как мой отец реагировал, когда я шел на риск. Если так, как я, — он отомщен. Но тем более необходимо… знать…

Граф неожиданно остановился и сел, привалившись к стволу.

— Странно, — пробормотал он. Его лицо, разгоряченное от быстрого подъема, вдруг побледнело и покрылось испариной.

— Что? — испуганно спросил запыхавшийся Марк. Он уставился на графа, казавшегося таким странным в необычной перспективе.

— Кажется… мне лучше передохнуть.

— Очень кстати.

Марк опустился на камень. Граф молчал, и у Марка тревожно сжалось сердце.

«Что с ним? С ним явно что-то не то».

Небо стало ярко-синим, легкий ветерок вздыхал в кронах, медленно падали золотые листья…

— Это, — спокойно сказал граф, — не прободение язвы. Оно у меня уже было. Это совсем другое.

Он скрестил руки на груди. Дыхание его участилось.

«Что-то очень нехорошее».

Марк решил, что храбрый человек, изо всех сил старающийся скрыть страх, одно из самых пугающих зрелищ. Храбрый, но не глупый: граф не пытался, например, сделать вид, что все в порядке, и продолжить подъем.

— Вы плохо выглядите.

— Я себя плохо чувствую.

— Что с вами?

— Э-э… боюсь, боль в груди, — признался он с явным смущением. — По правде говоря, довольно сильная. Очень… странное… ощущение. Вдруг появилось после очередного шага.

— Это не может быть несварение желудка, а?

— Боюсь, что нет.

— Может, вам следует вызвать помощь по комму, — робко подсказал Марк. Уж он-то определенно ничем не поможет, если это что-то серьезное. А все говорит именно за это.

Граф хрипло рассмеялся:

— Я его не взял.

— Что?! Вы же премьер-министр, вам не положено ходить без…

— Я хотел, чтобы у нас был спокойный разговор, без помех. Ради разнообразия, чтобы помощники министра из Форбарр-Султана не донимали меня расспросами, где лежат их папки с текущими делами. Я раньше… делал это для Майлза. Иногда, когда дел становилось слишком много. Все просто с ума сходили, но в конце концов… они… смирились. — На последнем слове его голос сорвался. Он лег на спину, на подстилку из прелых листьев. — Нет… Так не лучше.

Он протянул руку, и Марк, замирая от ужаса, помог ему снова сесть.

«Парализующий токсин… сердечная недостаточность… Я должен был остаться с вами наедине… Ждать на ваших глазах минут двадцать, пока вы будете умирать…»

Как это произошло? Черная магия? Может, он и правда запрограммирован и какая-то частичка его существа делает вещи, о которых сознание даже не подозревает, как при раздвоении личности?

«Неужели это сделал я? О Боже!»

Граф заставил себя улыбнуться.

— Не пугайся так, мальчик, — прошептал он. — Просто вернись к дому и пришли моих телохранителей. Это близко. Обещаю не двигаться.

И опять хрипло засмеялся.

«Я не следил за дорогой, когда мы поднимались. Я шел за вами».

Не сможет ли он нести?.. Нет. Марк не был медиком, но с леденящей ясностью осознавал, что пытаться двигать этого человека было бы огромной ошибкой. Даже при своей новой солидности он намного легче графа.

— Хорошо.

Заблудиться будет нелегко, так ведь?

— Вы… вы…

«Не смейте умирать. Только не сейчас!»

Марк повернулся и побежал трусцой, поскальзываясь и переходя, где можно, на бег. Направо или налево? Налево, вниз по широкой дороге. Но где они на нее вышли? Они пробились сквозь кустарник — но кустарник рос вдоль барьеров, и просветов в нем было штук пять. Вот барьер, который они миновали. Или нет? Они все похожи.

«Я заблужусь в этих проклятых лесах и буду кружить… двадцать минут, пока мозг у него не умрет, а он не похолодеет, и они все решат, что я это сделал специально…»

Он споткнулся, налетел на дерево и с трудом удержался на ногах. Ему вдруг показалось, что он — пес из мелодрамы, спешащий за помощью: прибежав, он сможет только лаять, скулить, валиться на спину… и никто его не поймет. Он уцепился за дерево, задыхаясь и затравленно озираясь. Кажется, мху полагается расти с северной стороны деревьев, или это только на Земле?.. А! Вот и ручей. Они шли вверх по течению или вниз?

«Ах, тупица, тупица, тупица!»

Закололо в боку.

Ура! Впереди показалась высокая женская фигура. Элен направляется обратно. Он не только не заблудился, но и нашел помощь! Он попытался крикнуть. Получился какой-то хрип, но Элен услышала, обернулась, увидела его и остановилась. Он заковылял к ней.

— Что на тебя нашло?

Холодное раздражение сменилось любопытством, к которому подмешивалась тревога.

Марк с трудом выговорил:

— Графу… стало плохо… в лесу. Можно… вызвать туда телохранителей?

Она нахмурилась и с подозрением спросила:

— Плохо? Как это? Час назад он был абсолютно здоров!

— Очень плохо, ради Бога, скорее!

— Что ты с ним… — начала Элен, но, заметив его смятение, остановилась. — В конюшне есть комм, это ближе всего. Где ты его оставил?

Марк неопределенно махнул рукой:

— Где-то… Не знаю, как вы называете… По дороге к месту для пикников. Так можно понять? Что, у вашей чертовой охраны нет сканеров? — Он заметил, что чуть не подпрыгивает с досады на ее медлительность. — У тебя ноги длиннее! Иди!